Они едва-едва успели сгрузить вещи и отойти на несколько шагов в сторону.

Пампф! Пампф! – с такими же хлопками взрывались воздушные шарики.

Пампф! Пампф! Пампф!

Передние половины стали валиться на песок. Одна за другой, с глухим стоном, роняя тяжи густой слюны из разинутых пастей. Задние половины зажили собственной жизнью. На удивление они устойчиво стояли на своих двух лапах и уверенно передвигались. Не очень-то прытко, но всё же. «Обрубки» с деловым видом обошли людей, повернулись мордами к восходу и, едва краешек солнца показался над горизонтом, принялись свистеть в унисон.

Святой Ипат вложил в ладонь Хлыстова рукоять револьвера. Чего тут было не понимать? Цель их путешествия – цепь гор пирамидальной формы – темнела на западе; они двигались через пустошь в три раза быстрее за счет не знакомых с усталостью нелюдей. Бородатые каннибалы стали обузой для Вершителя. Они только зазря поглощали благодать.

Хлыстов обстряпал дело чисто и быстро. Когда загремели выстрелы, нелюди поперхнулись своим свистом. Некоторые даже отвернулись от солнца и, недовольно подергивая хоботками, уставились круглыми глазами на убитых и убийц.

…Потом трем существам не удалось собраться в одно целое. Они прикладывались друг к дружке так и эдак, но ничего не получилось. В конце концов, глаза передних половин остекленели, а пасти захлопнулись. Обреченные крупы в растерянности отдалились от стада и снова стали свистеть солнцу, словно на что-то надеялись.

Остальные, постепенно ускоряя шаг, побрели вперед. Без привалов, водопоев, проволочек… Горы подступали ближе и ближе; слишком правильные, чтобы поверить, будто они созданы природой, и слишком высокие, чтобы их можно было принять за рукотворные сооружения.

В какой-то миг Хлыстов закрыл глаза и с шумом втянул носом сладковатый запах. Знакомый, очень знакомый запах.

Молодчина, сударыня-барыня! Оставила людоедов с носом и сбежала.

Идет через пустошь за ними след в след.

– Вы не сожалеете, что взяли меня с собой? – спросила Ева после того, как прикончила последнюю банку тушенки. Она старалась говорить громче, поскольку выяснила, что доктор туговат на слух.

Рудин мотнул головой.

– Ничуть. Шершень, безусловно, славный компаньон, но очень-очень немногословный.

«Старик», услышав свою кличку, подбежал к доктору и боднул его в бедро. Рудин вытащил из котомки половинку галеты, вложил в когтистые пальцы чужепланетника.

– Мас-са, – прошипела безобразная пародия на человека. – Фэнкс-с-с.

Они устроили привал у подножья невысокого холма. Погода стояла тихая, Ржавый мир подарил им возможность перевести дух и погреться на чуть теплых камнях. Костер не разводили, чтобы не выдать себя. У них теперь враги повсюду: позади – людоеды, впереди – матросы из Поселка, святой Ипат и Петруша тоже бродят неподалеку. Рудин предпочел бы отойти от каньона как можно дальше, но оказалось, что его новая спутница не в силах выдержать более или менее продолжительный марш-бросок. Он должен был дать ей возможность как следует передохнуть… либо бросить здесь на произвол судьбы.

– Если бы вы знали, Павел, как я тосковала без человеческой речи!

Рудин тряхнул головой, отгоняя безрадостные мысли.

– Я вижу, Ева, что вы расцвели. И долгий путь через пустыню вас совсем не тяготит.

Ева попыталась остаться невозмутимой. Но это ей не удалось – она заулыбалась. Рудин обратил внимание, что у Евы все зубы на месте, и что эмаль ни на одном не почернела. Не то что у него. Не то что у остальных людей, оказавшихся в плену Ржавого мира.

– Я выносливая, доктор.

– И вас не заботит, что идти нам, в общем-то, некуда? Что я – изгнанник, и люди из Поселка при встрече непременно попытаются меня убить…

– Ведь вы куда-то направлялись…

– Верно. Я иду вдоль области, именуемой в Поселке Гипотенузой. Я ищу своих друзей. Они – моряки, Ева, и им тоже угрожает опасность.

– Вот видите, доктор! Имея перед собой такую благородную цель, мы можем не жалеть потраченных сил. Построить же хижину в каком-нибудь укромном месте, полагаю, мы всегда успеем.

Рудин почесал заросшую седой щетиной щеку.

– Вы, возможно, правы, Ева. Южнее находятся теплые леса. Там обитают немногочисленные племена чужепланетников, людей нет… Но у нас совсем не осталось еды.

Ева смутилась.

– Простите… – Она поспешила отбросить пустую консервную банку, которую задумчиво вертела в руках.

– Я никоим образом не желал вас обидеть! – горячо проговорил Рудин. Он вскочил на ноги. – Пожалуйста, сударыня, простите меня!

Баронесса поглядела на доктора растерянным взглядом, мотнула головой и ответила тусклым голосом:

– У этого были тайники в пустыне. Найти хотя бы один…

Шершень тихонько взвизгнул, а после кинулся стремглав за холм.

– Что за черт… – пробормотал Рудин. Оббежал возвышенность следом за «стариком», убедился, что в пустыне ни души, если не считать быстроногого Шершня, и вернулся назад.

– Я хочу, чтобы вы рассказали об этом человеке еще.

Ева судорожно, словно от острой боли, втянула воздух. Сжала губы в тонкую полоску и покачала головой.

– Понимаю-понимаю – вам неприятно вспоминать об этом субчике. Но мне необходимо знать, что связывает… м-м-м… Петрушку со святым Ипатом. Почему Ипат бросил лагерь, бросил преданных ему людей и ушел в пустошь? Вместе с Петрушей!

– Зачем? – просто спросила Ева.

Доктор задумался.

– Здесь происходит много необъяснимых явлений, – ответил он, ковыряясь пальцами в песке. – По мере возможности, я пытаюсь разобраться что к чему.

– Зачем?

– Затем, чтобы быть осведомленным, Ева. Хозяева пообещали предателям-людям вернуть их домой, если те будут покорны. Они обучили изменников обращаться с оружием чужепланетников – вы, наверное, знаете, что обычным людям использовать оное не дано. Вот это – раз. Почти пятьдесят человек исчезли с нашего корабля, точно по мановению волшебной палочки. И судьба некоторых из них мне особенно небезразлична. Это – два…

– Вы кого-то лишились, доктор? – спросила Ева. – Женщины… – догадалась она и опустила глаза. – Красивой и доброй… Господи, как мне жаль!

– Есть еще и «три»… – Рудин припомнил призрак капитана И. К. Германа, и словно пригрозил тот пальцем: мол, держи, господин Пилюля, рот на замке.

– …но, боюсь, третья история слишком невероятна, чтобы о ней можно было говорить вслух, – досказал он. Поправил клетчатый платок на шее, убедился, что револьвер – под рукой и легко вынимается из-за пояса. Этот жест уже вошел у него в привычку. Продолжил: – Ну а четыре – это святой Ипат, чтоб ему пусто стало. Вы, наверное, опять-таки осведомлены, насколько велика сила его влияния на людей. Ничем иным, кроме как телепатией, я не могу объяснить этот феномен. Вы знакомы с термином «телепатия»? Здесь речь не идет о, так сказать, «дословном» чтении мыслей, но я готов побиться об заклад, что Ипат распознает степень активности разных участков головного мозга и оказывает на них влияние, вызывая приливы той самой «благодати» или чего-то иного. Как это ему удается – ума не приложу… Но я был свидетелем, как безнадежно слепой человек после молитвы Ипата возомнил, будто на него снизошло прозрение. На самом деле Ипат «расшевелил» его зрительный центр, а образы сами собой всплыли из памяти. Позднее этот несчастный умер, царствие ему небесное… Вы понимаете, о чем я толкую?